And It Came To Pass

T A L M A C H
so much and simple

ти си по-прав от мене, защото ти ми отвърна с добро, а аз ти отвръщах със зло (1 Царс. 24:18)

 
/еще - more]

Thou art more righteous than I: for thou hast rewarded me good, whereas I have rewarded thee evil. [1 Sam. 24:17]

«Моей матери» Александр Блок

Друг, посмотри, как в равнине небесной
Дымные тучки плывут под луной,
Видишь, прорезал эфир бестелесный
Свет ее бледный, бездушный, пустой?

Полно смотреть в это звездное море,
Полно стремиться к холодной луне!
Мало ли счастья в житейском просторе?
Мало ли жару в сердечном огне?

Месяц холодный тебе не ответит,
Звезд отдаленных достигнуть нет сил…
Холод могильный везде тебя встретит
В дальней стране безотрадных светил…

Царь мой Христос, для чего Ты опутал меня этими сетями плоти? Для чего ввел меня в эту противоборную жизнь? Произошел я от отца, имевшего богоподобный совершенства, и увидел свет по молитвам матери, которая была не мала пред Богом. Она молилась, и с младенчества посвятила меня Богу; горячую же любовь к девственной жизни влияло в меня ночное виденье. Так благоволил о мне Христос; а впоследствии обуреваем я был кипящими волнами, стал добычею хищных рук, изнемог телом, встретил недружелюбных пастырей, испытал невероятное, поглощенный бедствиями, осиротел, лишившись чад.

Св. Григорий Богослов
'Песнопения таинственные'

Слово 10, о человеческой природе

.

Вчера, сокрушенный своими скорбями, сидел я один вдали от людей, в тенистой роще, и снедался сердцем. В страданиях люблю я такое врачевство и охотно беседую наедине с своим сердцем. Ветерки жужжали и вместе с поющими птицами с древесных ветвей ниспосылали добрый сон даже и слишком изнемогшему духом. А на деревах любимцы солнца, сладкозвучные кузнечики (цикады. - Ред.), из музыкальных гортаней оглашали весь лес своим щебетаньем. Неподалеку была прохладная вода и, тихо струясь по увлаженной ею роще, омывала мои ноги. Но мною так же сильно, как и прежде, владела скорбь. Ничто окружающее не развлекало меня; потому что мысль, когда обременена горестями, нигде не хочет встретить утешения. И я, увлекаемый кружением парящего ума, видел в себе такую борьбу противоположных помыслов.

.
Кто я был? Кто я теперь? И чем буду? - Ни я не знаю сего, ни тот, кто обильнее меня мудростию. Как покрытый облаком, блуждаю туда и сюда; даже и во сне не вижу, чего бы желал, потому что и низок, и погряз в заблуждениях всякий, на ком лежит темное облако дебелой плоти. Разве тот премудрее меня, кто больше других обольщен лживостию собственного сердца, готового дать ответ на все?

.
Я существую. Скажи: что это значит? Иная часть меня самого уже прошла, иное я теперь, а иным буду, если только буду. Я не что-либо непременное, но ток мутной реки, который непрестанно притекает и на минуту не стоит на месте. Чем же из этого (из того, чем я был, есть и буду) назовешь меня? Что наиболее, по-твоему, составляет мое я? - Объясни мне сие; и смотри, чтобы теперь этот самый я, который стою перед тобою, не ушел от тебя. Никогда не перейдешь в другой раз по тому же току реки, по которому переходил ты прежде. Никогда не увидишь человека таким же, каким видел ты его прежде.

.
Сперва заключался я в теле отца, потом приняла меня матерь, но как нечто общее обоим; а потом стал я какая-то сомнительная плоть, что-то, не похожее на человека, срамное, не имеющее вида, не обладающее ни словом, ни разумом; и матерняя утроба служила мне гробом. И вот мы от гроба до гроба живем для тления! Ибо в этой жизни, которую прохожу, вижу одну трату лет, которая мне приносит гибельную старость. А если там, как говорит Писание, примет меня вечная и нетленная жизнь, то скажи: настоящая жизнь, вопреки обыкновенному твоему мнению, не есть ли смерть, а смерть не будет ли для тебя жизнью?

.
Еще не родился я в жизнь. Для чего же крушусь при виде бедствий, как нечто, приведенное в свой состав? Это одно и непреложно для существ однодневных; это одно для меня сродно, непоколебимо, не стареется, после того как, вышед из недр матери, пролил я первую слезу, прежде нежели коснулся жизни, оплакав все те бедствия, с которыми должен встретиться. Говорят, что есть страна, подобная древнему Криту, в которой нет диких зверей, и также есть страна, где неизвестны хладные снега. Но из смертных никто еще не хвалился тем, что он, не испытав тяжелых бедствий жизни, преселился отселе. Бессилие, нищета, рождение, смерть, вражда, злые люди - эти звери моря и суши, все скорби - вот жизнь! И как много я видел напастей, и напастей ничем не услажденных; так не видал ни одного блага, которое бы совершенно изъято было от скорби, с тех пор как пагубное вкушение и зависть противника заклеймили меня горькою опалой.

.
К тебе обращаюсь, плоть, к тебе, столько неисцельной, к тебе - льстивому моему врагу и противнику, никогда не прекращающему нападений. Ты злобно ласкающийся зверь, ты (что всего страннее) охлаждающий огонь. И великое было бы чудо, если бы напоследок и ты сделалась когда-нибудь ко мне благорасположенною!

.
И ты, душа моя (пусть и тебе сказано будет приличное слово), кто, откуда и что такое? Кто сделал тебя трупоносицею, кто твердыми узами привязал к жизни, кто заставил непрестанно тяготеть к земле? Как ты, дух, смесилась с дебелостию, ты, ум, сопряглась с плотию, ты, легкая, сложилась с тяготою? Ибо все это противоположно и противоборствует одно другому. Если ты вступила в жизнь, будучи посеяна вместе с плотию, то сколько пагубно для меня такое сопряжение! Я образ Божий и родился сыном срама, со стыдом должен матерью своего достоинства наименовать похотение; потому что началом моего прозябания было истекшее семя, и оно сотлело, потом стало человеком, и вскоре будет не человеком, но прахом - таковы последние мои надежды! А если ты, душа моя, что-нибудь небесное, то желательно знать, откуда ведешь начало? И если ты Божие дыхание и Божий жребий, как сама думаешь, то отложи неправду, и тогда поверю тебе; потому что в чистом несвойственно быть и малой скверне. Тьма - не доля солнца, и светлый дух никогда не был порождением духа лукавого. Как же ты возмущаешься столько от приражений губительного велиара, хотя и сопряжена с небесным духом? Если и при такой помощи клонишься ты к земле, то, увы! увы! сколь многомощен твой губительный грех! А если ты во мне не от Бога, то какая твоя природа? Как страшно, не надмеваюсь ли напрасно славой!

.
Божие создание, рай, эдем, слава, надежда, заповедь, дождь - истребитель мира, дождь - огнь с небеси, а потом закон - писанное врачевство, а потом Христос, соединивший Свой образ с нашим, чтобы и моим страданиям подал помощь страждущий Бог и соделал меня богом через Свое человечество... Но мое сердце ничем не приводится в чувство. В самоубийственном исступлении, подобно вепрям, напираем мы на меч, Какое же благо жизни? - Божий свет. Но и его преграждает мне завистливая и ужасная тьма. Ни в чем не имею преимущества, если только не преимуществуют предо мною злые. О, если бы при больших трудах иметь мне равную с ними долю! Я повержен в изнеможение, поражен Божиим страхом, сокрушен дневными и ночными заботами. Этот высоковыйный и поползновенный гонит меня сзади, наступил на меня пятою. Говори ты мне о всех страхованиях, о мрачном тартаре, о пламенеющих бичах, о демонах - истязателях наших душ. - Для злых все это баснь! Для них всего лучше то, что под ногами. Их нимало не приводит в разум угрожающее мучение. Лучше было бы беззаконникам остаться впоследствии ненаказанными, нежели мне ныне сокрушаться о бедствиях греха.

.
Но что говорить о людях? К чему так подробно описывать скорби нашего рода? Все имеет свои горести. И земля не непоколебима; и ее приводит в содрогание ветер. Времена года стремительно уступают место одно другому. Ночь гонит день, буря помрачает воздух; солнце затмевает красоту звезд, а облако - красоту солнца. Луна возрождается вновь. Звездное небо видимо только вполовину. И ты, денница, был некогда в ангельских ликах, а теперь, ненавистный, со стыдом спал с неба!

.
Умилосердись надо мною, царственная, досточтимая Троица! и Ты не вовсе избегла от языка безрассудных однодневных тварей! Сперва Отец, потом великий Сын, а потом Дух великого Бога были предметом хулы!

.
К чему приведешь ты меня, зломудренный язык? Где прекратятся мои заботы? Остановись. Все ниже Бога, Покорствуй Слову. Не напрасно (возобновлю опять песнь) сотворил меня Бог. От нашего малодушия такая мысль. Теперь мрак, а потом дастся разум, и все уразумеешь, когда будешь или созерцать Бога, или гореть в огне.

.
Как скоро воспел мне сие любезный ум, утолилась моя скорбь. Поздно пришел я домой из тенистой рощи, и иногда смеюсь над рассуждающими иначе, а иногда, если ум в борьбе с самим собою, томлю скорбью сердце.

Напутствие1[т. е. моление о хорошей дороге]

Царь мой Христос, Ты, в Ком всякое благо для смертных, Который
Им есть прямая дорога во всем и повсюду; огнем и
Тучей водивший войска, друзьям своим путь через море,
Чрез рассеченное море открыл, фараона покрыв им.
5 Хлеб Кто с небес подавал им чудесный, из скального камня
Реку извел им — великое чудо — в пустыне. Врагов их
Гневную мощь усмирил: Моисей когда, руки раскинув,
Крест — мой оплот — изваял из себя пророческим жестом.
Солнце, Луну задержал. И теченье реки пред спешащим
0 Остановил Ты Израилем, путь проложивши нетрудный
В землю, которую Сам обещал и отдал Своим людям.
В дни же последние смертным дал к небу дорогу,
Новую к старой добавил2 тропу, когда с Богом смешал3 Ты
Смертного; в наши края Ты пришел, после снова поднялся
В небо, чтоб лик лучезарней, чем прежде, явить ожидавшим.
Сам и ступал по морям, и стопами высокие волны
Ты усмирял, что поднялись тяжелых ветров принужденьем.
Ныне, Блаженный, зовущему спутником будь мне на море4;
Путь мой да будет хорош, дай мне ангела — бед отвратителя,
Скорого в помощи, путеводящего, годного к делу,
Чтобы он денно и нощно всё зло отводил бы подальше,
Чтобы усталость дороги счастливым концом увенчалась,
Чтобы, здоровым отправившись в путь, я здоровым вернулся
В дом, где родные, друзья и собратья по образу жизни;
Чтоб мог свободный, спокойный5, без примеси зла и порока
Жизнь проводить, [непрестанно] молиться ночами и днями.
Свет моей жизни, к Тебе чтоб взлетал всегда ум окрыленный6 —
Вплоть до того, как отправлюсь в последний я путь неизбежный7,
Благочестивых конца ни стяжаю, труды завершивши.
Царь мой Христос, для Тебя я живу, говорю, и покоюсь;
Ради Тебя оставляют след стопы; в Твоей я деснице8.
Ныне же дай моему путешествию кончиться благом!

1                      Стихотворение написано гекзаметром.
2                      έπέμιξας — букв.: «примешал».
3                      κραθέις — выше мы уже писали о смешении как основном термине св. Григория для обозначения способа соединения Бога и человека.
4                      συνέμπορος — обозначает как плывущего на одном корабле, так и спутника вообще. Учитывая морской опыт св. Григория, думаю, здесь следует переводить не вообще, а конкретно.
5                      άτρεμέων — букв.: «не дрожащий» (от страха, вообще какого-либо возбуждения). Житейский идеал св. Григория, очевидно, совпадает с идеалами философов эллинистического периода: начиная с Зенона и Эпикура, заканчивая современными поэту неоплатониками. Дело, разумеется, не только в словах; дело в том, что получив соответственное воспитание, св. Григорий остается по самому внутреннему укладу античным человеком, имеющим соответствующие идеалы и ценности. Крупный земельный магнат, рабовладелец, потомственный епископ, избранник императора, св. Григорий в некоторых чертах чрезвычайно напоминает Сенеку и других философствовавших аристократов.
6                      Πτερόεντα — возможно также перевести как «оперенный». Так или иначе, образ восходит к платоновскому Федру (где, правда, речь шла о душе, но о душе — в том же смысле, в каком св. Григорий говорит об уме: т. е. как о средоточии личности).
7                      В оригинале: «общий всем».
8                      буквально: «ибо я под Твоею рукой».

Догматические поэмы

/"и дерева стоят голубые"/

ИБМ Светописанная (Светописанный образ)

В Свято-Пантелеимоновом монастыре на Афоне действует храм, посвященный Светописанному образу Божией Матери.

(Иконостас храма в честь Светописанного образа Богородицы в Русском на Афоне монастыре)

Оригинальный негатив чудотворного Светописанного образа Пресвятой Богородицы – фотографии, зафиксировавшей в 1903 г. явление Божией Матери в Русском на Афоне Свято-Пантелеимоновом монастыре во время раздачи милостыни, чудесным образом вновь обретен в русской святогорской обители, – сообщает корреспондент портала «Русский Афон».

Негатив был найден во время работ со старым фотоархивом монастыря. Эту находку, совершившуюся спустя более 110 лет, без сомнения можно считать чудом, учитывая все бедственные обстоятельства, постигшие русскую святогорскую обитель за вековой временной промежуток. Много негативов погибло во время пожаров 1968 года, какая-то часть попала в частные коллекции. Найти эту ценную реликвию после стольких лет упадка не было даже надежды.

По словам Игумена Русского на Афоне Свято-Пантелеимонова монастыря схиархимандрита Иеремии (Алехина), «обретение негатива – первообраза Светописанной иконы Божией Матери, – это милость Пресвятой Богородицы, свидетельствующая о том, что Игумения Афонская благоволит к Обители и принимает посильный подвиг ее насельников».

О совершившимся чуде было сообщено всей братии для утешения и укрепления в подвиге. По случаю этого чудесного события в русском святогорском монастыре были вознесены благодарственные молитвы ко Пресвятой Богородице, а всем насельникам обители и присутствовавшим паломникам были розданы фотографии, сделанные с обретенного негатива 1903 года.

Тропарь Пресвятой Богородице в честь иконы Ее «Светописанная»

Пречистому Лику Твоему покланяемся, Благая, просяще предстательства о нас, Мати Божия, Волею бо благоволила еси явитися среди братии, да избавиши от печали, ихже собрала еси. Тем благодарственно вопием Ти: радости исполняеши всех, Пречистая Дево, вверяющих себе Покрову Твоему.

Кондак Пресвятой Богородице в честь иконы Ее «Светописанная»

Неизреченного и благосердаго Твоего к человеком смотрения, Чистейшая Херувим и Славнейшая без сравнения серафим. И Образ Твой Светоявленный, и самоизображенный, свидетелество явися Твоего неизреченныя любве и милосердия, почитаем той лобызающе.

some good thing to read

Мишо:
"Ако някога стана писател - както Вики -
ще запиша този ден, - както казва тя -
'да имам нещо хубаво за четене, когато ми се доплаче'..." -

Георги Мишев, 

сер. 'Сламено сираче',
'Не падай духом' еп. 5,
1999 г. /БНТ/

1 of the 4 great hermits of Bulgaria

Source

Rev. Joachim of Osogovo

 

Rev. Joachim of Osogovo

 

The Monk Joachim was one of the four great Bulgarian hermits, who by his deeds aroused hundreds and thousands among the Bulgarians to Christian asceticism. The first was St. John of Rila; feats of reverend Joachim were performed in the last half of the 11th century.

Feeling an irresistible desire to labor in seclusion, Joachim prayed to the Lord to show him a secluded place. After praying in the small church of St. New Hradec, he sat down on the church porch.

 

The kind and wealthy boyar of that place entered into a conversation with him, and when Joachim said that he would like to work alone, but did not know a convenient place, the boyar showed him the most convenient place. - Under the wing of the Osogovo mountain, - said the boyar, - at the river. The miserable place in the Babin Dol area is a deep cave, protected by rocks - here is a place for you - save yourself there in the Lord. The monk thanked God for the opened place, close to his desires, and asked the boyar from time to time to remember his poverty with his mercy.

 

Settling in a cave, he labored here for a long time in fasting and kneeling prayers, unknown to anyone. Already before his death, by the providence of God, two hunters attacked him. “You are somehow sad,” the elder told them when they met. - On this mountain, - they answered, - we always had a happy catch, but this time we wandered for several days and did not catch anything. “Children!” answered the elder, “the day is drawing near in the evening; rest with me this night, and tomorrow morning go this way and from the top of the mountain go to your house.

 

In the morning the hunters met the happiest catch on the top of the mountain. One of them came to the elder to thank him for his advice. “God's blessing be with you,” said the elder. Since that time, contentment appeared in the hunters' house. After a short time, the hunters came to visit the old man, but they already found him dead. Grateful, they brought candles to the grave of the reverend until their death. His death followed, as he revealed in his afterlife appearance, "before the great darkness before eight years."

 

A lot of time has passed since then; with imperial Manuel (1143 - 1179) God was pleased to glorify His servant. The priest of the village of Osmidola in the country of Ovchepolskoe Theodore, having become a widow, decided to leave the world and, hearing about the place of exploits of the blessed. Joachim, went to the Osogovo mountain with the determination to become an ascetic in the same place where Joachim spent his equal-angelic life. The Rev. appears to him in a dream and asks: “Where are you going?” Theodore spoke of his desire. The Rev. protected him with the sign of the cross and, taking out a vessel, wiped his head, face and hands with water. “Go, child, in peace,” added the Reverend.

 

Waking up, Theodore washed his face with tears for joy. Having accepted monasticism with the name of Theophan, he built a temple on the site of the deeds of the Rev., found his coffin and, by the repeated appearance of the saint, opened his relics for general edification. Miracles were performed with the relics.

 

Monastery of Joachim of Osogovo, Macedonia

(May the Lord save you, for the photo, http://macedonia-rulit.livejournal.com/)

 

 

In the Serbian synaxar of the XIII century under August 16: "our venerable father Joachim of Osogovo". According to the Serbian chronicle, the pious king Milyutin built a temple to "Holy Father Joachim."

John Chrysostom’s Tale on How Michael Vanquished Satanael – a Bogomil text?

Georgi Minczew (Łódź)

John Chrysostom’s
Tale on How Michael Vanquished Satanael –
a Bogomil text?1

Abstract. The study is an attempt at a comparative analysis of two pseudo-canonical texts: the Slavic Homily of John Chrysostom on How Michael Vanquished Satanael (in two versions) and the Greek Λόγος τοῠ ἀρχηστρατήγου Μιχαήλ, ὃταν ἐπῆρεν τήν στολήν (BHG 1288n). Both texts, very close to each other in terms of the plot, relate an ancient angelomachia between a heavenly emissary and a demiurge expelled from the angelic hierarchy. When examined against the background of dualistic heterodox doctrines on the one hand, and compared to other medieval cultural texts (be they liturgical, iconographical or folkloric) on the other, these works enable insight into how heterodox and pseudo-canonical texts functioned and were disseminated in the medieval Byzantine-Slavic cultural sphere.

The Slavic Homily… is not genetically related to its Greek counterpart, which is only preserved in a Latin, 16th century copy. Rather, it was composed before the 13th century on the basis of another, non-extant model with a content similar to the pseudo-canonical Greek Homily… It is probable to a certain degree that the emergence of the Slavic work is connected with the growing interest in the cult of Archangel Michael in the First Bulgarian Empire, especially in the Diocese of Ohrid.

Certain Gnostic ideas related to dualistic cosmology, as well as cosmogony, angelology and anthropology spread from the Judeo-Christian world to Byzantine literature and culture. Having undergone a number of transformations in the neo-Manichean communities of the Byzantine Empire and Bulgaria, they formed the basis for medieval dualistic cosmogony, as well as angelology and anthropology. Circulated both orally and in written form, beliefs concerning the invisible God, Archangel Michael as a ‘second God’ and the soul’s journey to Paradise became so widespread that they are not only found in heretic texts, but also cited almost verbatim in anti-heretic treatises.

The content and later textual modifications of the Slavic Homily… cast a doubt on the hypothesis concerning its Bogomil origin. Furthermore, it cannot be determined to what extent works such as the Homily… were made use of by (moderate?) Bogomil communities. Even before the 14th century, the text underwent the processes of liturgization and folklorization, as proven by the presence of liturgical quotations (absent from the Greek text), the visualization of the story in sacred space as well as the aetiological legends about Archangel Michael’s fight against the Devil.

The existence of ancient Gnostic ideas in the beliefs propagated by neo-Manichean Balkan heretic teachings, as well as their widespread presence in “high” and “low” texts originating in medieval communities call for a more cautious evaluation of the mutual antagonisms between them. This raises the problem of a wider look at medieval culture, in fact a syncretic phenomenon, where the distinction between the canonical, the pseudo-canonical, the heretic and the folkloric is not always clear-cut.

NEIGHBOUR-STER vs SINNER-STER

THE ART OF READING...

NEIGHBOUR-STER          vs        SINNER-STER

Свт. Тихон Задонский       vs        Станислав Сенькин

Святитель                           vs       Писатель 

/ Ortorussia/

БЛИЖНИЙ СУТЬ –

Свт. Тихон Задонский

ГРЕШНИК СУТЬ –

/ Кто есть грешник для нео-новозаветника? /

Грехом в Ветхом завете называлось преступление закона. Грех предусматривал санкции. По сути ВЗ это древний УК, регулирующий жизнь народа. А грешник это преступник. Христианство изменило понятие греха. Прародитель человечества Адам – грешник и его грех на всех нас. Раз грех является преступлением, он предусматривает санкции. Это болезни и скорби, а в конечном итоге смерть. Христос берет на себя ответственность за человечество и оправдывает Адама.

Новый завет – новое понятие греха – сознательное стремление к злу. Преступление и грех начинают жить своими жизнями. Преступление закона теперь может стать добродетелью, как в случае с мучениками, не желающими воздавать божеские почести императору. У новой системы ценностей появился свой гарант – Христос и школа, дисциплина – церковь.

Считаю, что как школа добродетели и дисциплина, пусть даже с суровым средневековым душком, церковь оказала неоценимую услугу цивилизации. Но цивилизация окрепла и вышла за рамки этой дисциплины. Сейчас обращение к средневековому мышлению дает обратный результат. Вместо ожидаемых перемен личности, эта личность делает шаг назад в средневековье, где все от митрополитов до последнего крестьянина были в той или иной степени грубыми варварами.

Книги о перемене личности к благу – покаянии – писались для средневековых грубых людей и содержат весьма грубую рецептуру. Однако церковь объявляет их "святыми", а писателей – "святыми отцами", которые де не чета современным людям, что является очевидным, хоть и невольным подлогом.

Неофиту в церкви предлагается сначала приобрести православный взгляд на вещи. Он начинает читать утренние и вечерние молитвы в рамках церковной дисциплины. Там звучит одно и то же в разных выражениях и с различными оттенками: я козёл, я козёл, я козёл, но ты меня спаси! Смысл этого самокозления прост – Бог царь, а повинную голову меч не сечёт. Итог этого самопрограммирования плачевен. Через месяцок другой появляется безумный неофит "грешник", вперемешку с самокозлением сыпящий на окружающих громы и молнии в духе пророка Исайи.

Учение церкви сегодня не актуально, что значит не спасительно, поскольку наши иерархи с завидным упорством отказываются загружать последние цивилизационные обновления, боясь "бесовских" вирусов.

И "грешники" в этой системе жертвы, а о бенефициарах уже много сказано.

Станислав Сенькин ( stas_senkin)